Сейчас солнце выкатилось из-за тучи, быстро высушило шёлк и заглядывало в Христинины покрасневшие глаза, спрятанные за чёрным крепом.

Приколотый к шляпке, креп надёжно скрывал от пересудов, которых и так хватало, лицо и потускневший взгляд неутешной матери.

быстро высушило шёлк и заглядывало в Христинины покрасневшие глаза, спрятанные за чёрным крепом. Приколотый к шляпке, креп надёжно скрывал от пересудов, которых и так хватало, лицо и потускневший взгляд неутешной матери.         Только что ходила к мессе, в костёл святого Лаврентия. Чёрной тенью прошла к скамьям, улыбнулась и села, прошелестев шёлком чёрного платья.

Только что ходила к мессе, в костёл святого Лаврентия. Чёрной тенью прошла к скамьям, улыбнулась и села, прошелестев шёлком чёрного платья.     - Чистая монашка, - зашептал кто-то справа.

- Пани Ванда, это же та самая молодая Германова, что дитё схоронила и умом тронулась?! – громко спросила грузная пани, сидевшая за спиной у Тины.

И что теперь?!

– И что теперь?! Бог дал, Бог взял, - шумно с одышкой зашептала невидимая пани Ванда и возмущенно добавила: – То ж никак не можно весь час ходить в чёрном и с закрытым лицом, как муслиманка!

Тина сидела недвижимо, застыв как мадонна

Гладкие чёрные волосы собраны в тугой пучок, только на висках завитые пушистые локоны; голубые глаза смотрят невидяще и тускло мерцают под густым крепом.     После проповеди и коллекты настала очередь евхаристии. Верные выстроились к епископу за причастием. Хор пел «Gloria», ввысь, вместе с дымком от кадил, летело: «…Амен… амен… амен». Тина медленно поднялась и встала в конец очереди.

Тина медленно поднялась и встала в конец очереди.     В момент, когда Тина проглотила чуть кисловатую облатку, в костёл влетела птица.

Отец Рафал проводил вестницу Святого Духа долгим взглядом.

- Знак, - сказал он, для всех и для Христины.

Верные зашептались, со всех сторон к Тине полетело слово ПОЛЕТЕЛО СЛОВО??? «Знак… знак…» Птица заметалась, пролетела мимо Христины, задев крылом вуаль.     Тина ПТИЧКА ЗАЦЕПИЛА ВУАЛЬКУ НА ЛИЦЕ? ГОНИТЕ ЕЕ ПРОЧЬ, ЧТО РУКАМИ, НЕЛЬЗЯ ВЗМАХНУТЬ?
развернулась и бросилась прочь из храма, на ходу поправляя шляпку и набрасывая на лицо вуальку. Из полумрака костёла она вышла на свет и на мгновенье замерла - солнце ослепило. БРОСИЛАСЬ ПРОЧЬ? И ТУТ ШЛЯПКА ОПЯТЬ НА ГОЛОВЕ, А ВОТ ИЗ ПОЛУМРАКА ОНА УЖЕ ВЫШЛА, НЕ СТРЕМИТЕЛЬНО, А ПРОСТО ВЫШЛА. А ЧЕГО ОСЛЕПЛЯТЬ-ТО, НА НЕЙ ВУАЛЬКА?! ХОТЯ ВУАЛЬКА И КРЕП, ДЛЯ МЕНЯ РАЗНЫЕ ТКАНИ ПО СТРУКТУРЕ.

После дождя сладко пахло жасмином, от земли шёл пар, лёгкий ветерок приносил разные запахи. ПОСЛЕ ДОЖДЯ ПАХЛО ЖАСМИНОМ? Я ЛЮБЛЮ ЗАПАХ СЫРОСТИ, ПОСЛЕ ДОЖДЯ.
А ПАР ОТКУДА?
А… ВОЗМОЖНО ТАМ АД?
ВСЕ НАМЕШАЛИ И ПАР, И ЖАР, И ВЕТЕРОК.
Тина поспешила к Кальварии – городскому кладбищу.
Остановилась отдышаться возле безликого Ангела с Глинской брамы. А ЧЕГО ОТДЫШАЛАСЬ? У НЕЕ ПРОБЛЕМЫ? ОНА БЕЖАЛА? ПОДНИМАЛАСЬ ПО ГОРЕ? СПУСКАЛАСЬ, СЛОВНО СКАЛОЛАЗ, ПО ОТВЕСНОЙ СТЕНЕ?
На ангела села та самая серая птаха, нахохлилась, встряхнула крылышки ( ЕЩЕ ХОЧЕТСЯ ДОБАВИТЬ, КАКНУЛА) и полетела в сторону кладбища впереди Тины ОТКУДА ОНА ЗНАЕТ, ЧТО ИМЕННО ТА ЖЕ САМА ПТАХА? А МОЖЕТ ОНА ЕЕ ПРЕСЛЕДУЕТ?
СТОЯТЬ! А КОГДА ЭТО ТИНА УСПЕЛА ПОЙТИ?
.     «До Кальварии двенадцать Ангелов», - вспомнила Христина, детскую песенку.     – До Кальварии моей, сорок лет и сорок дней, двадцать зим и двадцать вёсен – десять раз явится осень. Путь далёк, и днём и ночью пусть ведёт мой Ангелочек, - тихо напела Тина.

Да, вопрос обозначается знаком "?". Сочетание знаков "?!" используется, когда автору необходимо подчеркнуть повышенный тон вопрошающего.