Громадный стол завален папками с бумагами. Такие же, одна толще другой, громоздились на подоконнике, и полная луна отбрасывала тени косых крестов с заклеенных бумажными полосками стёкол. Человек упрямо мотнул головой, прогоняя сон, и нажал пуговку электрического звонка. Почти сразу же беззвучно открылась высокая, обтянутая кожей и подбитая бронзовыми гвоздиками дверь. Появившийся на пороге сотрудник доложил:
     - Доставили, товарищ...
     - Заводи, - нетерпеливо перебил его хозяин кабинета.
     Через минуту ввели седого артиллерийского капитана. Пока ещё при петлицах и орденах, но уже без ремня.
     - Присаживайтесь, - короткий жест в сторону привинченного к полу табурета. - Курите?
     - Спасибо, - капитан взял из коробки папиросу и прикурил от поднесённой спички. - За что меня, гражданин майор?
     - Майор госбезопасности. И пока ещё товарищ.
     - Извините...
     - Понимаю, нервное. А вы сами не догадываетесь, Александр Юрьевич?
     - Но проверка показала...
     - Я в курсе. Ваши действия в окружении, товарищ Кулькин, вне подозрений. Кстати, внеочередная "шпала" тому подтверждением. Мы о другом.
     Капитан вздрогнул и насторожился. Неужели...? Да, скорее всего...
     - Я искуплю! Отправьте меня на фронт, товарищ майор госбезопасности. Хоть рядовым в маршевую роту. Хоть в штрафную.
     - Хотите легко отделаться? - усмехнулся НКВДшник и судорожно дёрнул щекой. - Родина поручила вам ответственное дело. Забудьте про фронт. В нашей работе это приравнивается к дезертирству.
     Капитан Кулькин опустил голову. А майор госбезопасности прошёлся по кабинету, неслышно ступая мягкими шевровыми сапогами.
     - Ещё папиросу?
     Дребезжание телефона на столе заглушило ответ.
     - Да, слушаю. Редкозверов у аппарата.
     - ...
     - Так точно, товарищ Годзилин, он здесь.
     - ...
     - Хорошо, передам, товарищ полковник. Что?
     - ...
     - Нет, товарищ Расамашенко ещё не звонил.
     - ...
     - Есть, товарищ полковник!
     Редкозверов положил трубку и повернулся к капитану:
     - Значит так, товарищ Кулькин... Партия даёт вам ещё один шанс. Вы это понимаете?
     - Так точно, товарищ майор госбезопасности!
     - Да не тянитесь вы так, Александр Юрьевич, - Редкозверов опять устало протёр лицо ладонями. - Одно дело делаем. А с сегодняшнего дня и в одном наркомате. Но...
     - Я понял, это аванс.
     - Правильно. И я думаю, что вы не подведёте. Можете быть свободны, товарищ капитан. Оружие и новое удостоверение заберёте у дежурного.

     Сергей Николаевич долго ещё сидел, курил, пуская кольца дыма к высокому потолку, а мысли всё возвращались к прошедшему разговору. Да, не повезло мужику... Но ведь надо кому-то и за графоманами присматривать! Но с другой стороны... Написать рецензию на откровенное говно и не допустить в ней ни единого матерного слова? Непростительная мягкотелость! Но ничего, даст Бог, (тут майор украдкой перекрестился на портрет своего наркома) и получится из товарища Кулькина матёрый человечище! Врагам на страх, а Родине во славу. Жёсткости только ему побольше, жесткости...

— Вот, дети, — мерно расхаживала по классу Лидия Ивановна, — скоро закончите школу, мальчики пойдут в армию, девочки выйдут замуж...

— Лидьванна! — отозвался с последней парты Марк Гольштейн.

— А зачем в армию?

— Что значит, зачем? — растерялась учительница. — Родину защищать!

— А что значит — Родина? — не унимался Марк.

— Родина? Ну как же, что занчит... Это ... место, где ты родился!

— Значит я буду защищать Китай?

— Почему Китай!

— Я там родился.

— Нет, же, Родина — это не только то место, где ты родился, но где вырос...

— Ну так я там и рос! Целых пять лет!

— Пять лет — это слишком мало для понятия родины... ты же не говоришь по-китайски, не живешь традициями Востока...

— Нет, я по-китайски не говорю, я говорю по-русски, по-английски, немного по-французски...

— Значит Китай — не твоя родина. Твоя родина там, где родились так же твои предки...

— Мой отец родился в Петербурге, а мама в Кишеневе... Значит я буду защищать Россию и Молдову?

— Нет, ты будешь защищать ту страну, в которой прошло твое детсво, твои лучшие воспоминания...

— Алжир, мы там жили, пока мне не исполнилось 11 лет, у меня замечательные воспоминания об это стране!

— Нет.. не Алжир! Защищать страну, близкую по духу и вероисповеданию...

— Ммм.. ну поскольку я еврей, неужели защищать буду Израиль... Лидьванна! А как я буду защищать Израиль, неся службу в белорусской армии?

Очки Лидии Ивановны с кончика носа плавно перемещались все выше и выше, пока не оказались и вовсе на лбу. Класс с интересом наблюдал за происходящим. Марик прекрасно умел срывать уроки.

— Марик, — неуверенно сказала Лидия Ивановна. — Ты в белорусской армии будешь защищать Беларусь...

— Но если она мне совсем не родина! Что я там буду делать? Получается, что у меня совсем нет родины! А раз мне нечего защищать, значит в армию можно не ходить?

— В армию обязательно нужно ходить...

— Зачем?

— Чтобы стать настоящим мужчиной! — уверенности в голосе учительницы с каждым вопросом ученика становилось все меньше и меньше.

— Лидия Ивановна! Но ведь, чтобы стать настоящим мужчиной, нужна не армия!

— Что же? , — спросила она на свою беду.

— Ну вы столько лет живете, а как будто не знаете! Конечно же женщина!

Решил вот написать фентези-сказку. С домовыми и лешими, со Змеем Горынычем и русалками. И попаданец, куда же без него? А что - существо вполне уже мифологическое. Логики и здравого слысла в повествовании скорее всего не будет. Да и зачем они в сказке? Вот мораль... Мораль да, должна быть. Твёрдо обещаю - наши обязательно победят всех ненаших.... И милосердно добьют.